Рука ныла как проклятая, и это определенно было не к дождю.

Базетт настояла на своем участии в каждой итерации эксперимента – в роли наблюдателя. И хотя ее никто туда не приглашал – а многие были демонстративно не рады – она все же провела время с момента первого призыва, не сомкнув глаз, наблюдая за битвой, и мысленно содрогаясь всякий раз, когда кто-то из магов получал магическую отдачу. Это их собственный выбор, – напоминали Базетт алхимики, и она это принимала, но все это измерение было пропитано чувством опасности. Замкнутое пространство – почти как время в том сне, и бесконечная череда войн. Контролируемых, но от того не менее жестоких.

Пройдя через это тысячи раз, Базетт сделала для себя вывод, что не желала бы ни сама снова принять участие, ни позволить кому-то еще пострадать от игр Святого Грааля. Ее мнения судьба, конечно же, не спрашивала.

Ее нервозность передавалась и алхимикам – выходили из строя какие-то побочные аппараты, опрокидывались чашки. Один из них прошипел что-то недовольное, столкнувшись нос к носу с Базетт и облив свой костюм горячим пряным кофе. Базетт тоже была недовольна – даром, что все закончилось умеренно благополучно. А на выходе ее поймал Мартин из Атласа, и вежливо попросил больше не приходить, пока не настанет ее очередь. От этой приторной вежливости Базетт даже не сообразила сходу, чего от нее хотят, а когда смекнула – смогла только согласиться. Она действительно бессильна чем-то помочь сейчас.

А дома начала ныть рука.

Несколько дней до второго призыва она провела в безделии. Тренировки позволяли очистить разум, и этого было достаточно, чтобы унять переживания и желание явиться на второй призыв. Ее очередь настанет позднее, много позднее, а пока следует лишь ждать, – раз за разом напоминала себе Базетт.

По правде сказать, она не хотела участвовать. Ее привлекли в качестве консультанта задолго до этого момента – опыт призыва Слуги был уникальной, отличительной чертой Базетт, еще одним подтверждением ее силы, с которой всем магам приходилось мириться. Она помогала без энтузиазма, но исполнила свой долг – чтобы пожалеть об этом, узнав о недавней трагедии. Близкие еще не успели оплакать погибших волшебников, а Атлас снова продолжил свои эксперименты. В определенной мере это было чудовищно.

Но после того призыва Базетт не имела права отказаться. Когда к ней вновь обратились с предложением – она дала свое согласие, поставив единственное условие: она должна призывать Слугу в последней волне, чтобы иметь возможность вмешаться в любую из них и остановить беду. Алхимикам, возможно, это было даже на руку. Об их интересах Базетт почти не думала. Ее мысли были заняты опасностью этого эксперимента – и необходимостью призвать в конечном итоге Слугу. Она проходила это дважды, и дважды ее душа болела о тех, кто был призван. Потеряв обоих, она боялась привязываться вновь, а потому была готова доверить выбор слуги случаю – только бы судьба вновь не сыграла с ней злую шутку, выставив на убой того, кто уже был ей дорог, а от незнакомого Слуги она сможет дистанцироваться.

К полуночи рука разболелась так, что впору было волком выть, – а потом прогремел взрыв, и стало не до боли.

***

Больше всего Базетт боялась не успеть. Что бы ни произошло в башне – кому-то могла понадобиться помощь и защита, а она была слишком далеко, чтобы добраться вовремя. И все же – упрямо стремилась, ускоряя себя рунами и не снимая перчаток, готовая в любой момент принять чужой удар. Тубус с Фрагарахом, перекинутый через плечо, то и дело бил по боку, и прямо на ходу она перетянула ремни настолько сильно, насколько вообще могла. И чем дольше она бежала – тем меньше было шансов найти кого-то.. живым?..

Коротким росчерком у глаз Базетт усилила собственное зрение. Всматриваясь в даль, она видела, что огни в башне погасли, и лишь яркие искры вспарывали эту темноту, оставляя след сражений тех, с кем не дано равняться человеку.

У самого основания башни она остановилась, оценивая обстановку. Не осталось ни звуков, ни всполохов-вспышек, и эта зловещая пустота кругом вынуждает ее двигаться дальше, хотя легкие горят от напряжения. Эта дорога тяжела даже для тренированного человека.

Умная техника, изобретенная человечеством за десятилетия ее сна, не работала, сломавшись под весом разрушительной силы Слуг – а в их непосредственном участии сомневаться не приходилось. Базетт видела вмятины на стенах, а на одном из этажей – даже проломленный потолок. Вернее, на нескольких этажах подряд.

В первую очередь она стремилась в зал призыва – именно там следовало начинать поиски. И если пострадал кто-то из персонала – они тоже там, резонно заключила Базетт. Они и были там. Одеялом из мерцающей крошкой – от разбитого гигантского защитного стекла – укрыло окровавленные тела алхимиков. Базетт замерла, медленно осознавая, что многих из них помнит по именам. Искореженные ужасом лица – там, где эти лица вообще были. У некоторых тел от шей во все стороны расходились лучи ужасающих багровых звезд.

Дальше – за неосязаемой теперь преградой, которой прежде служило заговоренное бронированное стекло, – было не менее жутко. Мастера, буквально вкатанные в полы и стены, изломанные и разорванные куклы. Базетт сохраняет лицо – за время, проведенное с безумным мальчишкой, она не раз видела картины куда более страшные, и просто смертью ее, право, не напугать. Одному из алхимиков, выглядевшего относительно целым, она ладонью закрывает глаза, и без проверки пульса чувствуя, что бедолага уже мертв. Рисковать, снимая боевые перчатки, она стала.

Раз, два, три... семь. Семь тел за бывшей преградой, и девять - по эту сторону.

И все же, кто-то мог спастись в этой бойне?.. Обернувшись по сторонам, Базетт не нашла ни единого свидетельства жизни в башне, но твердо знала: люди должны были быть не только на этом этаже. Возможно, кто-то укрылся ниже? Каблуком она начертила руну поиска, намереваясь найти живое существо...

..и ощутила его даже ближе, чем могла предположить. Только вот это не человек.

– Что здесь произошло? – Громко спросила она у обнаруженной тени. С плеча Базетт спустила тубус, открывшийся при ударе о пол. Шарик, вылетевший из него, тут же завис над ее правым плечом.

Отредактировано Bazett Fraga McRemitz (2017-06-22 12:40:52)

Почему она спрашивает? Серьезно?

Может быть потому что здесь и сейчас она – представитель Ассоциации Магов?.. Или потому что она – та, кто должен был быть здесь во время призыва именно на этот случай – и теперь не убивается от чувства вины только лишь на одной надежде найти кого-то из выживших.

Или потому что Базетт способна справиться с этим Слугой своими собственными силами – и эта уверенность дает моральное право задавать вопросы, а не отвечать на них. Тем более, что если все Мастера мертвы – значит долго он не продержится. Последняя мысль навела Базетт на еще один смелый вывод. Даже если она ошибается, его ответ может дать ей больше пищи к размышлениям.

– Кто сделал это? Ты последний оставшийся в живых Слуга? – Продолжила задавать вопросы, игнорируя саркастичные интонации Слуги. Базетт приняла боевую стойку, невербально угрожая и одновременно демонстрируя готовность вступить в бой. Даже без Мастера он будет невероятно силен – но нужно будет лишь пережить схватку до первого его Небесного Фантазма?.. Сильнейший его удар будет контратакован Фрагарахом, а в остальном ей придется положиться на собственное тело. И она справится.

Ведь справится?.. Когда она последний раз сражалась со Слугой, удар на себя принимал Эвенджер, отражая боль Авестой. Сегодня же она обязана выдержать сама, и малейшую тень сомнения она гонит прочь. Справится. Не имеет права не справиться – во имя тех, кого она должна была защитить. Кожаные перчатки тихо скрипят, когда она сжимает кулаки.

– Отвечай, Арчер, – потребовала она.

Чудесный уклончивый ответ, означающий, что выживших Слуг еще хватает. Но разве могло их много выдержать без Мастера? Базетт предполагала, что у некоторых из них могут быть особенности, позволяющие им держаться самостоятельно наравне с Арчерами, но не может же быть, что в один призыв собрали сразу нескольких таких особенных?..

Неважно. Сейчас важно то, что перед ней один из тех, кто устроил эту бойню. Тот, кого необходимо вернуть обратно в небытие. И раз он не один такой, значит сейчас она разберется с ним, а потом отыщет остальных – только и всего. План предельно прост и подлежит реализации здесь и сейчас.

Впрочем, не согласиться с оценкой, данной Слугой, Базетт не могла. Все эти эксперименты только к тому и шли, чтобы что-то вышло из-под контроля. Она своими глазами видела, на что способны некоторые из героев прошлого – и считать, что все из них окажутся послушными овечками, добровольно запрыгивающими на залитый кровью алтарь, было бы попросту глупо. У Слуг есть чувства, есть гордость, в конце концов, нравится это магам или нет. Можно ли назвать тех, кто решил вернуться к играм Святого Грааля, придурками? Да, вполне.

– Учту, – глухо согласилась Базетт. Коротко кивнув, она чертит каблуком руну Райдо – и, больше не растрачивая время на разговоры, бросилась в бой. Увеличенная скорость позволила в мгновения добраться до Арчера, а обтянутые зачарованными перчатками кулаки – нанесли поочередно несколько ударов в торс и снизу-вверх – по подбородку.

Конечно, кулаками она его не убьет, хотя и по этой части у нее есть богатый жизненный опыт – Мертвые Апостолы тоже никогда не были легкой добычей. Тем не менее, ее основная задача – спровоцировать его на применение Фантазма, заставить раскрыться. Или ей придется держать его столько времени, сколько понадобится для полного исчезновения Арчера, оставшегося без Мастера – что было не слишком желательно. Долгая схватка утомит ее и не даст заняться поисками других Слуг.

Все на той же скорости она нанесла удар в бок с ноги и поставила блок, чтобы защититься от контратаки Слуги.

Искры рассыпались раньше, чем первый удар пришелся в цель, Базетт увидела рельефный торс Слуги. В самом деле, в этом не было ничего удивительного: большинство Героических Душ получали тела крепкие, хоть и не отражающие их реальную сверхчеловеческую силу. В кулак она вложила не столько желания ударить сильнее, сколько стремление узнать, прощупать соперника. Возможно, только это и спасло ее руку?..

Мускулы оказались тверже стали, и кулак отозвался саднящей болью. Базетт даже не поморщилась, лишь рефлекторно оценила: никаких мягких тканей поверх этого рельефа не ощущалось – удар сразу пришелся во что-то крепкое и неподатливое. Слуга, конечно, мог обладать невероятной крепостью мышц, но конкретно этот – был в броне.

Зачем ему это? От ударов других Слуг броня едва ли защитит, а людям подобраться так близко было бы откровенно трудно.

Удар врезается в скрещенные клинки, за которыми Базетт удалось, наконец, разглядеть смуглое хищное лицо. Острый сосредоточенный взгляд, сдвинутые к переносице брови, тонкие бескровные губы – с трудом верилось, что такой может недооценивать противника. Как и она сама. Глаза раскосые, скулы высокие – азиат, хоть и высокий.

Клинков прежде не было, а теперь их сразу два, и оба – короткие мечи изогнутой формы. Светлый и темный, как инь и ян. В них ли заточен Фантазм Слуги? Базетт не была уверена, но холодное оружие в любом случае было опасным для нее: костюм хоть и был зачарован, но с функцией брони долго не справится. Придется внимательно следить за его оружием.

Азиат-Арчер с парными мечами. Хотя Базетт и готовилась к войне в Фуюки, изучив среди прочих японских, китайских и иных героев, но все они были в той или иной мере носителями определенного национального колорита, узнаваемыми чертами. Одежду этого Слуги можно было смело надеть на европейца или чернокожего – и картина принципиально не изменилась бы. А его оружие не вызывало никаких ассоциаций. Совершенно безликий Арчер с хорошо подвешенным языком.

– Так покажи все, на что способен, – голос прозвучал спокойно. Его саркастичный комментарий никак не отразился ни на ее настрое, ни на боевых способностях: непоколебимость и невозмутимость Базетт проверялась многократно с разной степенью ироничности и настойчивости оппонентов. И уж точно никакой Арчер в подметки не годился бюрократам из Ассоциации, которым необходимо объяснить, почему она вдруг посмела проснуться семьдесят лет спустя, когда на ней уже давно поставили крест. – Отпустить тебя я не могу, так что нет смысла тянуть.

Мимолетным движением Базетт извлекла что-то из кармана за мгновение до того как напасть – снова ударом в челюсть.

Он оказался чертовски ловким парнем. Даже ускоренная рунами, Базетт не достигла цели, когда Арчер понял серьезность ее намерений и собрался. Сама она едва успела отклониться в сторону – и черный клинок полоснул по руке самым краем, разрезая костюм и оставляя глубокую царапину на предплечье. Попавший вскользь удар попадает и под силу чар, наложенных на пиджак, – а иначе осталась бы без правой кисти. Благо, жизнь ее кое-чему научила.

А следом – болезненный пинок в бок. Она отлетела к стене на скорости и крепко врезалась в нее спиной. От удара воздух выбило из легких – с тихим «кха» Базетт сползла на пол, но остановиться себе позволить не могла. Пока распалившийся Арчер глумился, выворачивая наизнанку простые и вечные истины, она поднималась на ноги. Ей не так много времени надо: лишь чтобы с хрипом вдохнуть снова и заставить тело шевелиться. Под ребрами останется синяк, но, право, это даже не сделает бок болевой точкой.

Она, в конце концов, уже привыкла к боли. И умирать никогда не было так больно, как воскресать.

Мечи Арчера непростые. Обычные куски металла ее костюм позволил бы отклонить, не оставив и намека на повреждение, но эти – много сильнее. Фантазмы?.. Но Фрагарах не отзывался на их удары, оставляя Базетт совершенно беззащитной перед этим загадочным оружием – достаточно сильным, чтобы убить или покалечить ее, но слишком слабым, чтобы спровоцировать реакцию ее собственного Небесного Фантазма.

Свою надежду Базетт крепче сжала в ладони. Ей нет дела до моралей, которые читал ей Арчер – она думала лишь о том, как добраться до мечей, как вынудить его снова плашмя отбить ее удар и при этом не подставиться под лезвие другого. Каблуком начертила райдо – отработанная до малейших деталей привычка.

Базетт отскочила от мощного удара, и тут же бросилась в контратаку, попав кулаком точно по лезвию черного меча. Когтем, зажатым между пальцами, – тремя стремительными росчерками руну разрушения. Не пытаясь даже понять, остался ли хоть малейший след на темном металле, отскочила назад, разрывая дистанцию – и уже оттуда наполнила символ своей силой, провоцируя небольшой по мощности взрыв в руке Арчера.

В яркой вспышке она вновь видит его сосредоточенное лицо. Похожий на хищную птицу азиат колет взглядом даже больнее, чем словом – но противница ему досталась чересчур толстокожая, чтобы это в самом деле задевало.

Стоит ли ее верность того?..

..она не знает.

Взрыв будто не коснулся лезвия вовсе: коротким отблеском в последнем сиянии небольшого взрыва он отозвался безупречно отполированной гранью. Базетт замешкалась, позволив тем самым Арчеру отойти – еще не вполне, впрочем, осознавая, чем это для нее обернется.

Черный клинок истаял в воздухе, рассыпавшись коротким снопом искр. Свет, упавший снизу вверх на лицо Слуги подчеркнул зловещий, недовольный оскал. «Неплохо» – да и только. Даже не зацепила – он словно бы сам, по своей доброй воле отпустил меч. Одновременно с этим слабым, бесполезным куском металла стал и белый – Базетт невероятно остро ощутила, насколько он просел в силе. Значит, лишить его одного из мечей было правильной тактикой.

Базетт не собиралась давать ему время придумать что-то еще, но расстояние между ними лишило ее возможности немедленно нанести удар. Рывок пришлось скорректировать, едва она увидела летящий по странной душе белый меч. Она уклонилась от светлой вспышки играючи, совсем легко – но все же вынуждена была потратить на это драгоценное время.

Базетт все еще не поняла, что с этого момента исход битвы предопределен. Она еще упрямо верила в возможность победы, в открывшийся шанс.

Прошли лишь едва различимые мгновения, а в его руке снова меч – черный, неотличимый близнец только что пропавшего. Отозвался и второй, оставшийся за спиной Базетт, – и понять бы вовремя, что происходит, догадаться бы!..

– Кха.

Во рту – металл и горечь, а в правой половине груди застыл изогнутый клинок. Он теперь совсем не белый – умытый кровью беспощадный предвестник грядущего поражения. Легкие отозвались болезненным жжением, Базетт пошатнулась. Со вторым хриплым вдохом – больше огня в груди, больше жижи поднялось по гортани. Она скаркнула ее в сторону, пытаясь дышать животом.

Ничерта это не помогло.

Шаг вперед. Второй. Такая царапина не может убить Базетт Фрагу МакРемитц. Если он уберет клинок, она стянет раны на коже руной исцеления, чтобы не истечь кровью, и продолжит сражаться. Если же нет – с одним мечом он будет куда более простым соперником. В любом случае, она продолжит бороться, и заставит его применить свой сильнейший удар. Фрагарах все еще с ней, а вместе с ним – сила рода Фрага и ее собственное, Базетт, невыносимое упрямство.

Что за тень за спиной Арчера?

Базетт снова приняла боевую стойку, хотя в этот раз ее маневренность будет отличной от нормальных показателей. И, снова сплюнув кровью, кинулась в атаку.

Последнюю, быть может?..

У нее не было и шанса укрыться от этого удара, только вместо того чтобы добить – он промахнулся, выбивая меч из ее груди и сбивая с ног. Базетт упала, ожидая еще одного ранения. Но… ничего не произошло. Только жизнь продолжила ускользать из раскрытой раны, пока дрожащей рукой пыталась она нанести черты лечебной руны. Не вышло.
Арчер подошел ближе, склонился над ней.

Это смерть?

Как глупо.

С того самого момента, когда она очнулась ото сна столько лет спустя, она немного – самую малость! – сошла с ума. Иногда было страшно засыпать без уверенности, что пробуждение не вернет ее в бесконечный день сурка. А иногда – невыносимо, до боли, до крика сильно, хотелось очнуться под мерный перестук квадратных фигурок в пятнашках, которыми не переставал забавляться искалеченный родом людским мальчишка.
Только он собрал свою головоломку. Он остался там – в утробе Грааля, в покое и умиротворении, и хотя она не клялась защитить его сон, она все же отчаянно надеялась, что две подряд трагедии в Фуюки остановят магов от будущих глупостей. Не остановило – и от того мир казался еще более зловещим и черным, переполненным несправедливостью и ложью, как ее собственный сон – голодными беспощадными монстрами.
И от того, наверное, с каждым днем ей все чаще казалось, что она так и не вырвалась из кольца кошмаров, и если вдруг умрет – то просто проснется на исходной точке.
От того-то умирать – совсем не страшно.

Не страшно?

Тень выглянула из-за плеча Арчера, и хотя Базетт видела лишь размытую фигуру, она готова была поклясться, что узнает все – от жестов до ухмылки. Эта тень всегда ухмыляется. Базетт хотела бы подняться ему навстречу, чтобы он видел, что она все так же сильна, как и прежде. Он признает только силу, и хоть он сотни раз видел ее умирающей – она не хотела, чтобы это случилось еще раз.

Эй, леди.

Да, верно.

Ты что, дура?

Это многое бы объяснило. Стало бы ясно, почему она так цеплялась за изживающую себя Ассоциацию и почему упрямо продолжала стремиться к тому уважению, которого никогда не достигнет, хотя давно уже заслужила. Стало бы ясно, почему в стремлении изменить свою судьбу она продолжала упираться в тот из вариантов, который претил всему ее существу, в котором ей приходилось делать страшные, бесчестные и несправедливые вещи.
На самом деле, это все объяснило бы.
Да, она определенно дура.

Ты обещала жить, а не глупо сливаться слабаку вроде меня.

О чем он? Базетт силится понять, но намеки ускользают от тонущего во мраке разума. Она совершенно точно не может сейчас понять, к чему он клонит. Ей нужно только закрыть глаза, пережить пляску настоящей боли в своем теле – и тогда она очнется на диване особняка в оскверненном чудовищами Фуюки. И, конечно, все поймет. У нее еще так много времени, чтобы все понять.
Арчер переворачивает ее на живот. Зачем?.. Мог добить и так.

Что ты за безмозглая такая? В одну морду на Слугу кидаться – самоубийца?

Почему они так похожи?.. Почему Арчер говорит словами Эвенджера, почему смотрит его глазами? Почему их лица в памяти слились в одно, и столько горечи ей чудится в этом взгляде?.. Ангра-Майнью, бедный, измученный и жизнью, и посмертием ребенок, никогда не плакал о своем Мастере. Откуда же сейчас в нем столько печали?
– Прости, – думает и шепчет на выдохе. А может только думает, потому что тело, как и ум, Базетт уже совсем не слушается. Ей хочется обнять этого несчастного, горемычного ребенка, чья судьба была так жестока к нему. Обнять, согреть, вдохнуть еще немного материнской ласки в иссушенную пустыню его ставшей бесчувственной души. Он ведь нужен ей так же остро, как и она ему.

Но если Арчер и есть новое воплощение Ангра-Майнью, то нельзя допустить, чтобы он остался здесь. Мысль эта колет, причиняет боль практически физическую. Он убьет всех просто ради забавы. Ей удавалось сдерживать его нрав лишь пока она была его Мастером, да и то – не совсем так. Она думала, что ей удавалось.
Он не изменился бы. Никогда не изменится. Если он действительно убил Мастера, призвавшего его, и в этом классе ему удалось выхватить больше времени для себя, то ему вполне хватит сил, чтобы найти нового – и погрузить измерение, созданное Алхимиками, в самую пучину кровавой бойни.
Она же пришла сюда, чтобы не допустить этого.
Она же.. одна?..

..всегда одна, если подумать. Ее сторонились, ее избегали… Предавали. У нее всегда хватало сил, чтобы справиться с этим, и почти никогда это не вызывало такой острой досады, как тогда, с Котомине. И как сейчас. Она умирает, но должна, ДОЛЖНА любой ценой остановить мальчишку. Должна выжить ради этого, должна бороться. Не сама – так чужими руками.
Ведь был тот, кто никогда ее не предавал. Точно был, она помнит, хотя время, проведенное вместе, и затерлось воспоминаниями другими: о том, как раз за разом он убивал ее. Она была убита горем всякий раз, но обдумав все много позже, поняла причины, которые двигали им.

Он тоже хотел, чтобы она жила.

Тонкие линии прямо перед глазами – она не видела их, пока они не засияли алым. Базетт не может отвернуться – и не хочет закрывать глаза. Этот свет, окруживший ее фигуру, слепит, а по магическим цепям с волнами праны устремляется боль, и – видят Боги – она еще не испытывала чувства приятнее.
На заклинания нет сил, не может она и сжать в ладони сережки – катализатор призыва сильнейшего слуги, который всегда был с ней. Но она зовет на помощь, и Душа Героя отзывается на этот безмолвный крик. Защити этот мир, – просит она. Защити меня, – прячет где-то в глубине души за толщей самоуверенности и непоколебимого спокойствия.

– Я твой Мастер, – хрипло с губ, предвосхищая вопрос. Времени так мало, что тратить их на формальности – преступно. Ему, Герою древних ирландских сказаний, для победы хватит, но мало времени у нее самой.
Ведь если он будет защищать ее, ей совсем не нужно просыпаться на исходной.

Отредактировано Bazett Fraga McRemitz (2017-06-27 13:48:02)