Fate/Labyrinth of Worlds

Объявление

После окончания Пятой Войны в Фуюки, система Высшего Грааля была демонтирована, как и настаивал на том Вэйвер Вельвет вместе со своей ученицей, однако вместо запланированного уничтожения, Ассоциация Магов приняла решение сохранить её, как потенциальный объект для исследований в будущем.
ПРОВЕРКА АНКЕТ:


Мастеринг - активный, сложность - высокая. Присутствует срок на написание игрового поста.

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Fate/Labyrinth of Worlds » Архив » The end is where we begin


The end is where we begin

Сообщений 1 страница 4 из 4

1

Дата и время: 9 августа 2081 года, час ночи

Место действия: Жилой район неподалёку от башни алхимиков

Участники: Kiara Sessyoin, Richard the Lionheart

Краткое описание: Вас призвал опытный маг с богатой родословной и безупречной репутацией? Устали от избытка праны в организме?
Краткое пособие о том, как обойти свою Удачу и остаться ни с чем -Master'n'Servant Edition.

0

2

Уже некоторое время монахиня наблюдала за своей тенью, рождённой из света фальшивого полумесяца. На её коленях в раскрытом виде лежала неприметная записная книжка, а сама женщина сидела на самой обычной для этого пространства скамье. Её осанка была безупречной, ноги согнуты в коленях и сведены вместе, а ладони скрывали собой содержание исписанных чёрной шариковой ручкой листов.

Взрыв, произошедший совсем недавно, в сознании Киары отпечатался лёгким землетрясением: она ушла на прогулку сразу после обеда, и её манера витать в облаках в комплекте с относительной отдалённостью от эпицентра сделали своё дело. Двухэтажный дом в традиционном японском стиле, скучный и пустой, был местом не слишком привлекательным, и возвращаться в него не хотелось допоздна. В гордом одиночестве исследуя фасады зданий, будто вырезанные из книг о далёком будущем, Сешоин ни о чём не думала; для неё происходящее было прекрасной возможностью отдохнуть, и только потом веским поводом заполучить тот самый чудесный артефакт, который у всех на слуху.

Лишённые особого смысла блуждания быстро надоели, и, едва наручные часы показали половтну первого, грациозная фигура в рясе необычного покроя украсила собой одну из удобных на вид скамеек в жилом квартале. Из делового портфеля, являвшегося более практичной альтернативой элегантной дамской сумочке, пришлось достать ежедневник, чтобы хоть чем-то себя занять. Где-то под ним лежала настольная книга Киары, но к чтению сейчас не лежала душа – им можно было заняться позже. Оставшийся промежуток времени вплоть до нынешнего момента был посвящён расписыванию событий последних дней по пунктам в формате личного дневника.

Следует проводить больше времени с людьми из группы, в которую я определена, – задумчиво протянула монахиня, когда её взгляд наткнулся на дома других участников эксперимента. Она предпочла обустроиться в отдалённом здании, из-за чего до сих пор практически не контактировала с другими претендентами на право исполнить своё заветное желание. Конечно же, у подобной изоляции были и другие, более весомые причины: после череды трагедий, затронувших последователей Сешоин, монахине требовалось отдохнуть от чужого общества и прийти в себя. Фраза, брошенная ей в никуда, значила, что пора возвращаться к привычному образу жизни и налаживать новые контакты с обществом в прежнем темпе. – Они могут поделиться тем, что знают.

Впрочем, ночь – не лучшее время для того, чтобы заводить новые знакомства. Уровень преступности в этом измерении был нулевым, однако большинство жителей не спешили гулять по ночам, как и сама монахиня. Сегодня в ней проснулась любительница подышать свежим воздухом перед сном, но этот случай стал первым и последним: расчётливый разум услужливо напомнил о том, что в дневное время башня алхимиков может созвать очередную семёрку Мастеров в любой момент.

«Кстати, о башне… у них проблемы с электричеством?» – этим вопросом Сешоин задалась лишь после того, как её вещи были аккуратно собраны. Она уже готовилась к неспешной прогулке до дома и крепкому сну, когда заметила выбивающуюся из ряда вон деталь; теперь вместо того, чтобы напрямик отправиться к своему жилищу, женщина отправилась в обход – ей нужно было посмотреть, что происходит, пусть даже издалека. Звук её неспешных шагов отдавался эхом на безлюдных улицах, и после того, как Киара остановилась напротив интересующего её объекта, она почувствовала себя пленницей абсолютной пустоты. Ровно до того момента, как в одном из ближайших окон загорелся свет, всё внимание монахини было приковано к собственной ладони.

Командные заклинания на ней всё ещё были. Доказательство того, что эксперимент ещё не закончен, и гарантия причастности к происходящему. Из их названия можно было догадаться о том, что алые метки призваны контролировать что-то, но до сих пор эта догадка себя не оправдывала. Объяснения ждали по ту сторону стен огромного строения, в котором заседали учёные, создавшие весь этот маленький мир.

Это ведь чёрная магия? – сжав ладонь в кулак и прижав её к груди, монахиня посмотрела на небесное светило. Она невольно вспомнила о том, как давно не обращалась к Богу, и мимолётный след улыбки коснулся женских губ; довольно ироничной, если не сказать больше, улыбки. – Ты направишь меня, если я собьюсь с верного пути?

Отредактировано Kiara Sessyoin (2017-05-29 12:41:06)

+3

3

Война за Святой Грааль. Громкое и благородное – эпическое заглавие к прозаичной саге об обыкновенной резне. Ничем не лучше Крестового похода, облагороженного сынами церкви вуалью из высших христианских замыслов, или Священного Джихада, исповедующего путь усердия во имя борьбы за веру, бытующих между народами в средние века. Что бы ни говорили представители человеческой расы, исповедующие немилосердный путь меча, как бы ни оправдывали свои безосновательные притязания на жизнь и свободу своих ближних, какими бы высокими словами ни нарекали стереотипное смертное побоище – война всегда оставалась войной. Ничто не менялось в сердце исконного варварского ремесла, живущего в крови людей с самого момента их зарождения. Где как не на войне в существах, одарённых благами разума, пробуждается самое худшее? Когда Ричард, призванный среди прочих себе подобных, оказался в центре побоища, посреди царствующих хаоса и раздора, он как никто другой осознал – неизменный механизм, будоражащий сердца людей и неугасающий от эпохи к эпохе, уже был запущен. Чёткий и отлаженный, словно тонкий инженерный замысел, воплощённый в сложном механическом устройстве, дьявольский двигатель как прежде питался человеческой кровью, а приходил в действие благодаря одному лишь усилию чьей-то отравленной воли.

События, грянувшие на просторах огромного футуристического сооружения, уходящего высоко в небеса, развивались с катастрофической скоростью. Непредвиденный взрыв, сотрясший остовы гигантской конструкции, мгновенно перещёл в хаос неизбежной битвы, унёсшей благородные жизни многих призванных героев. Гремело оружие, языки безжалостного пламени, прорезаясь сквозь ночную мглу, обращали в прах всё вокруг, жизни обрывались, словно сухие листья увядающего дерева. Война, которую намеревались избежать бесчеловечным образом ценою жизней многих благородных героев, без жалости вошла в свои подлинные владения и властвовала, насыщалась кровью и торжествовала, покуда в непримиримых сердцах застигнутых врасплох и сражающихся трепетало пламя жизни.

Многие опасности подстерегают благочестивого рыцаря на его благородном пути, но сказывают, что худшая из возможных – вне всяких сомнений, предательство. Призванный из иного измерения и оказавшийся в самом эпицентре беспорядочной кровопролитной битвы между Героическими духами и их Мастерами, а также алхимиками башни – третьей застигнутой врасплох стороной, Ричард быстро смекнул что к чему и расставил необходимые приоритеты. Защита мастера являлась для него первостепенной задачей, поскольку без связи контрактом право на существование в этом мире для призванного в качестве слуги героя не представлялось возможным – лишённый якоря корабль рано или поздно неизбежно поглотит океан. В то время, когда остальные Мастера неминуемо гибли во всеобщем хаосе, охватившем башню, Слуга Ассасин свободно вершил своё тёмное ремесло. Под шум особенно ожесточенного поединка между двумя представителями рыцарских классов, масштабы которого от минуты к минуте лишь с непредотвратимостью разрастались, один за другим пали практически все кандидаты в Мастера. Кроме одного – Мастера Сэйбера. Ричард несколько раз отбил нападение Ассасина, и жизни мага, которого связывал с ним контракт, казалось, не угрожало ничего... кроме собственного же безумия. В пылу ярости лишённый рассудка волшебник захлёбывался словами, проклиная неотлаженную систему, задача которой заключалась в уничтожении призванных Слуг, персонал башни, вопиющая некомпетентность которых стоила стольких разрушений и, разумеется, собственного Слугу, который столь решительно цеплялся за клочок дарованной ему – и, по мнению мага, незаслуженной – жизни, чем бессовестно подвергал сомнению осуществление его заветного желания. Овладевшее Мастером безумие дошло до той степени, когда тот едва не воспользовался Командным заклинанием, чтобы уничтожить своего верного защитника. Однако Ричард заблаговременно пресёк фривольную попытку покушения на собственную особу, и таким образом, омрачённый предательством, освободил себя от недостойного контракта. Через столь мимолётное и одностороннее сотрудничество ему открылась незавидная правда, освещающая события некогда священного ритуала Войны за обладание Грааем, но впредь запятнанного чьим-то хитрым и бесчестным замыслом.

Когда градус беспорядочных событий пошёл на спад, а битва между двумя Слугами перетекла в преследование того, кто похитил сосуды для воплощения Грааля, среди которых был один заполненный и готовый к осуществлению чуда, Ричард также пустился в погоню. Инцидент с Мастером изрядно отвлёк его от кульминации происходящих событий, и единственное, что ему оставалось теперь – лишённому всякой надежды – отчаянно сражаться за исполнение собственного желания. Сложно было сказать, кто в этой битве был злейшим врагом – уцелевшие противники, влекомые той же незавидной долей, или же время, которое неизбежно заканчивалось. Очутившись среди просторов незнакомого города, что раскинулся вокруг башни, во власти чуждой эпохи, что сквозила какой-то неодолимой тоскою, Ричард бросил своего коня галопом в надежде настичь по остаточным следам магической энергии того, кто похитил Граали. Наверное, примерно так же ведут себя хищники, неспособные поделить друг с другом последний кусок добычи. Сложный и местами однотонный городской массив не внушал особой надежды на успех, пока и вовсе не лишил наездника последней зацепки. Застигнутый врасплох обстоятельствами, но не лишённый присутствия духа, Ричард вновь оказался на площади перед злополучной башней. «И когда только легковерие к соблазнам дьявола приводило человека к добру?», – иронично прозвучало в мыслях рыцаря, в то время как взгляд его зацепился за одинокую фигуру, различимую среди сумрака ночной палитры. То была женщина, уединённо блуждавшая среди спящих улиц фальшивого города. Беглое впечатление, свойственное её молодой особе, создавало резкий контраст со всем тем ужасом, что вовлекал в себя рыцаря до тех пор. В своём безмятежном любопытстве, во взглядах, потерянных среди необъятных высот огромной конструкции, женщина была подобна мотыльку, которого в искушении притягивало обжигающее пламя огня, но не знакомого с присущей ему опасностью.

Некоторое время пленённый чарующей безмятежностью одинокой фигуры, Ричард вскоре опомнился и отдал команду своему скакуну. Став на дыбы, могучий конь разорвал ночную мглу звонким ржанием и бросился вперёд, повинуясь воле своего хозяина. Прорвавшись верхом, словно на крыльях орла, сквозь иллюзию покоя, что неосязаемым барьером стелилась вокруг ночной странницы, всадник приблизился на расстояние двойной длины копья и резко осадил своего ретивого скакуна, с поразительной ловкостью развернув влево. Мощные копыта, закованные в сталь, отбили ритмичную дробь, с треском разлетелась по сторонам асфальтная крошка. Всадник взмахнул поводьями и совершил несколько кругов вокруг женщины, оценивая обстановку. Никто даже и не пытался ему противостоять. В то время, пока тяжелые копыта нещадно врезались в асфальт, наездник наблюдал за женщиной. Его острый глаз сразу приметил магическую вязь Командных заклинаний, отчетливо проступающих на бледной коже её руки. Вероятно, полуночная странница была одним из будущих кандидатов в Мастера и к произошедшим в башне беспорядкам не имела никакого отношения. «Пока ещё не имела», – поправил себя Ричард.

Прекрасная ночь, леди, – прозвучал спокойный голос рыцаря, чей сверкающий доспех отражал призрачный лунный свет. – Примерно в такую ночь сын всех заблудших встретился с отцом нашим Всевышним. И встреча эта во многом определила его судьбу.

Взгляд всадника сквозил недоверием, но сохранял твёрдость и решимость; в нём угадывалась некая сила, какой всегда отличался взгляд высокочтимой особы королевских кровей. Манеры, каких придерживался всадник, не отличали в нём расположения к незнакомке, скорее наоборот – обнаруживали некую бесцеремонность. Можно было предположить, что над рыцарем довлело некое тёмное чувство, что не позволяло ему проявить благосклонность к особе, в чьей общине прежде ему уже случалось разочароваться.

Я предлагаю тебе выбор, женщина, – с ледяной металлической песнью сверкнуло лезвие – всадник обнажил клинок, – Ты можешь заключить со мной контракт, благодаря которому ты обретёшь верного друга и соратника в этой Войне, или же... – рыцарь перехватил меч, тот угрожающе навис над шеей полуночной странницы, – ты примешь свою смерть здесь и сейчас, и не бывать милосердию.

Не то чтобы добрый христианский закон позволял ему вершить расправу над незнакомой женщиной, однако прямо сейчас Ричард пребывал в смешанных чувствах, и случай, как он считал, обязывал его суровой необходимостью.

Отредактировано Richard the Lionheart (2017-05-30 11:43:06)

+2

4

Слова о судьбе и свободе выбора отравляли образ жестокого воина, занёсшего над безоружной женщиной меч. Зеркало чужой души, в котором люди с упоением высматривают отголоски собственной картины мира, покрылось тонкой сетью трещин – Киара поняла, что возвышающийся над ней рыцарь привык дышать чужеродными истинами. Решимость, с которой он принял немыслимое решение, твёрдость хватки ладони на рукояти мифического меча, сияние тяжёлого доспеха на контрасте с вышитой золотом мантией… Невольное восхищение поработило врождённую проницательность, не позволив последней и попытаться сорвать завесу ночной тайны. Позволив себе попытку вернуть контроль над собственной судьбой, монахиня взялась за лезвие меча – мягко, не оказывая никакого сопротивления.

«Холодное. На сон не похоже. Это и есть нить, что приведёт меня к истине?» – Сешоин в смятении  стёрла былую полуулыбку с лица, вырываясь из ласковых объятий испуга. Мысли в её голове метались, словно их загнали в угол; она помнила ржание лошади, помнила завораживающий свет смертоносного лезвия, понимала слова, которые услышала, но впечатления от всего этого смешались и породили первобытную реакцию на принципиально новый феномен. Да, это был страх. Вдоль спины пробежали мурашки, в горле застрял комок. Прежде казавшееся естественным положение тела резко показалось неудобным, но силы привести одеревеневшие конечности в движение не находились. Киаре когда-то угрожали, но нестерпимый ужас её охватил только сейчас; школьный учитель, которому дали в руки нож, далеко не так опасен. Тот мужчина сожалел о своей роли, и до последнего пытался сопротивляться влиянию своей духовной наставницы – закончилось всё тем, что он вонзил орудие убийства в собственную глотку.

Полицейские, пытавшиеся выловить Бодхисаттву Дьявола, и те, кого она в качестве эксперимента заставляла совершать ужасные вещи… Все они были лишь марионетками случая, и в своих угрозах таили сожаление. Они ценили жизнь как концепцию и были готовы пойти на любые уступки, чтобы обойтись без жертв – глубоко в душе ли, не так уж и важно; именно благодаря их мягкости, их человечности Киара находилась здесь, избежав людского суда. У неё был выбор, и она избрала предстать перед Господом, когда придёт время. Теперь же, когда появился пропитанный запахом крови незнакомец, готовый вершить правосудие своими руками… Он не колебался. Его стальная воля заставила впервые задуматься о смерти – о потере всех своих надежд – всерьёз.

Я не понимаю слов о войне или контракте, –  голос дрожал, и было очевидно, что даже столь скромное начало разговора далось монахине нелегко. Она говорила осторожно, медленно, будто прощупывая почву, усеянную битым стеклом, и лишь потом, осмелев, продолжила отвечать в привычной для себя манере: отстранённо, тихо, но твёрдо. Будто пророк, исполняющий волю господа и уверенный не в своих словах или силах, но в своём предназначении. – Я понимаю лишь то, что могу отправиться на небеса здесь и сейчас.

Она заполнила лёгкие кислородом до предела, после чего неторопливо выдохнула. Небольшая задержка дала возможность осмыслить свои сомнения и решить, чего стоит остерегаться – клинка или же того, кто его держит. Краткое заключение, сделанное Сешоин за считанные доли секунды, заключало в себе крайне простую идею: смерть не страшна, страшна невозможность исправить свои ошибки посмертно. Сожаления, разрывающие душу сейчас, не оставят её в покое и после гибели тела; можно прийти к тому, что совершённые злодеяния не стоят того. Можно заполучить мистический «Святой Грааль» и переписать прошлое, либо избавиться от терзающих воспоминаний навсегда. Возможно многое, если не всё, пока сердце бьётся – и смирение перед лицом небытия не противоречит этой идее. Киара решила, что ей ещё рано склонять голову, заклеймив любую опасность неизбежной.

Ты волен делать со мной всё, что посчитаешь нужным, но я не стану давать согласия, пока не пойму, о чём идёт речь. Или твоё милосердие познали только ведомые слепцы, лишённые света собственных надежд? – пальцы, до этого покоившиеся на острие меча, скользнули по нему с предельной осторожностью и потянулись к существу, которое в сознании женщины никак не могло быть злобным. С некоторой опаской Киара погладила переносицу лошади и, ещё до того, как со стороны животного последовала какая-то реакция, монахиня расслабленно закрыла глаза. У неё не было времени рассуждать о странностях незнакомца, но подсознание и без этого усиливало давление на психику; контакт с чем-то более приземлённым, чем старательно повторяющий образы из учебников мировой истории убийца, позволил укрепить шаткое спокойствие.

+2


Вы здесь » Fate/Labyrinth of Worlds » Архив » The end is where we begin


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно